Художник Игорь Шинкар уже успел составить себе известность как карикатурист, плакатист и дизайнер, неоднократно публиковавшийся в периодической печати, участвовавший во множестве выставок и в России, и за рубежом. Но сейчас он выступает в совершенно новом для себя и неожиданном для публики качестве автора обширной живописной серии "Комедия круга". В зрелом возрасте такие резкие переходы вообще довольно редки. Тем более переход от налаженного профессионального существования к занятиям станковой живописью, становящейся в наши дни своего рода областью профессионального риска; не надо к тому же забывать, что он не получил в свое время основ специальной живописной подготовки.
Однако переход этот вовсе не так неожиданен. Творческие интересы и запросы Игоря Шинкара чрезвычайно многообразны, и для него работа художника-графика - лишь одно из приложений способностей, пусть уже ставшее в последние годы основным. Он успешно пробовал силы в качестве журналиста, автора-юмориста, конферансье, режиссера, издателя, отнюдь не зарекаясь при желании или необходимости вернуться к любому из этих занятий или обратиться к какому-то новому для него.
Та же подвижность, готовность к переменам отличает и его работу художника. Он недаром сопротивляется /пусть и мягко/ попыткам определить его как карикатуриста. В самом деле, хотя на его счету немало карикатур, большую часть его работ можно отнести к этому жанру лишь очень условно. В классической карикатуре исходным оказывается некая идея, которая затем в рисунке облекается в доходчивую предметную форму, и предметный мир, таким образом, оказывается для художника только средством что-то сказать. У Игоря Шинкара - иное. Его рисунки можно скорее квалифицировать как графические фантазии на темы видимого мира - почти всегда иронические, - часто смешные, порой меланхолические. Основной темой в них, как правило, становится остроумно подмеченное сходство между предметами, не имеющими друг с другом ничего общего - тулова бокала с кошачьей головой, рогов барана с улитками и т.п. Сходство это всегда носит случайный характер, потому что к самой сути вещей отношения не имеет; комический эффект создается за счет особо поставленного зрения художника, изобретательности его остроумия, парадоксально сопрягающего разнохарактерное. Иными словами, здесь мы вправе усмотреть самодовлеющий интерес к предметному миру как таковому, к многообразию его форм и их собственным чисто пластическим качествам.
По-своему характерны и тенденции, которые обнаруживаются в его графической манере. В классической карикатуре преобладает четкая до категоричности определенность графического языка, противостоящая возможности неясного, расплывчатого толкования; недаром же в ней господствует линия, а не пятно. В этом смысле симптоматично настойчивое тяготение Игоря Шинкара к работе мелким и косым, импульсивно наносимым штрихом, создающим именно пятно, вибрирующую массу. Порой он использует это пятно как фон, оттеняющий линейное изображение, но порой, что особенно любопытно, - и для изображения, которое возникает как бы само собою из беспокойно мерцающей серебристой поверхности: возникает несвойственная карикатуре импрессионистическая зыбкость и недоговоренность.
Суть этих исканий наглядно передает необычный лист "Семь" /1994/, уже полностью уводящий за пределы карикатуры. И он построен на ловко подмеченном и остроумно обыгрываемом сходстве тела сидящей кошки со свечой, но, может быть, и не только со свечой - сходство обозначено деликатным намеком и возникающая двусмысленность толкования, невозможность толком и до конца разобраться в том, что же все-таки изображено, придает особый оттенок рисунку с характерным для него взаимодействием иронии и нежности, шутливости и лиризма. Этот лист, столь откровенно выпадающий из категории газетного или журнального рисунка, вполне мог быть осуществлен в эстампе - офорте или литографии.
Иными словами, некоторая неудовлетворенность художника возможностями карикатуры, в которой он, казалось бы, так комфортно может себя чувствовать, представляется не капризом, а имеющей под собою серьезные внутренние основания. Эта неудовлетворенность должна была подвигнуть его на поиски новых, иных возможностей - и почему бы не в живописи?
Правда, живопись его непривычна. Пожалуй, ей, этим темно-синим квадратам, размещенным на белом поле и содержащим в себе изображения кругов, разнообразно взаимодействующих друг с другом, трудно отыскать аналогии, да может быть, ее вообще трудно назвать живописью, по крайней мере, в общепринятом понимании.
Koe ктo усмотрит тут вульгаризацию принципов абстрактной живописи. Это в известной мере справедливо: использование геометрических форм и их частей в экспрессивных целях, что и делает Игорь Шинкар/ - едва ли не пародирование супрематизма. Но нелишне вспомнить, что начало ему положил еще ни кто иной, как Эль Лисицкий в известном плакате "Клином красным бей белых!" /1920/, а затем в книжке "Сказ про два квадрата" /1920-1922/. Абстракционизм сам давно уже сошел с котурнов возвышенного лабораторного эксперимента и профанировался, рассыпавшись на множество ипостасей, подчас достаточно прозаических - в дизайне, декоративном и прикладных искусствах, став частью нашей повседневной жизни.
Впрочем, отправной точкой для художника послужила, скорее всего не столько классика абстракционизма, сколько более близкая ему по роду деятельности стихия средств массовой визуальной - коммуникации - бесчисленные изображения-символы, подстерегающие нас повсюду на улице и в общественных местах и назойливо регулирующие наше поведение. И круг выступает у него не как отвлеченная геометрическая фигура, обладающая общеизвестными пластическими свойствами /совершенство законченности, равноудаленность краев от центра, неопределенность координат в пространстве и проч./, которые давно стали предметом символического толкования, - а более всего как наиэлементарная антропоморфная форма, хорошо знакомая еще по детским рисункам, где лицо непременно обозначено кружком. Закономерно, что героем его серии стал именно круг, а не квадрат или треугольник, которым автор отводит функцию в той или иной мере противостояния этому, так сказать, "гуманитарному" началу.
Использование круга, дополненного одной, много - двумя деталями /схематично намеченный глаз, иногда рот/ позволяет Игорю Шинкару персонифицировать различные свойства, явления и состояния человеческой жизни, вплоть до самых широких и отвлеченных, с изобретательностью и остроумием, которое вполне можно назвать остроумием пластическим. Здесь он приходит, в сущности, к тому, от чего открещивался, занимаясь графикой, - к условному воплощению той или иной идеи с помощью устойчивого визуального кода. Но нетрудно заметить, что избранная им форма станковой живописи помогает, как бы поднять в глазах статус этих изображений, что, возможно, было одной из его целей.
Кузнецов Эраст Давидович /1933/,
искусствовед, художественный критик. Член Союза художников, Союза журналистов, Союза театральных деятелей, Ассоциации искусствоведов. Автор 16 книг и более 300 статей в периодической печати.
